Мой домик. Мой маленький домик. Он обрастет зеленой лужайкой с одиноким огромным дубом. На лужайке будет лежать соломенная шляпа. Шляпа, которую кто-то забыл. Пойдет дождь и моему маленькому домику потребуется крыша. Я нарисую ее. Возьму папины чернила, измараю себе руки и нарисую. Я люблю пачкать руки чернилами, чтобы потом подолгу их отмывать. Мой домик. Мой маленький кирпичный домик. В нем поселилась клякса. Мама говорит, что я не аккуратный. Наверное, от этого там и поселилась клякса. Еще там будет солнце. Оно появится над дымоходом и протянет свои лучи к безобразной кляксе. А рядом с моим домиком, правее, там ничего нет. Пока ничего нет. Но скоро там вырастут буковки. «Н»… «А»… «Й»… «Д»… Мой домик. Мой маленький домик, который утонул в папиных чернилах... 

 «Томас Грин» был довольно хорошим пабом, я бы даже сказал, моим любимым пабом. Томми, мой старый приятель,  решил долго не думать над названием. Его имя было звучным и идеально подходило для названия подобного заведения. Я медленно подходил к входу, уже представляя, как Томми наливает мне ароматное виски, когда услышал тихое всхлипывание за углом… «Это не твое дело» — сказала бы Джаннет. Но сейчас ее нет рядом, а, значит, дело мое. Мальчуган, лет восьми, съежившись, сидел на бордюре и утирал рукавом слезы. «Что случилось, мальчик?» — спрашиваю я. Он молчал, продолжая тихо всхлипывать. «Ты потерялся?» — продолжаю попытки достучаться – «Может быть, мы с тобою махнем в кофейню через дорогу и поговорим по душам? А? Твои родители, наверное, не разрешают тебе пить кофе… А я разрешаю…». Мальчик посмотрел на меня блестящими глазами, продолжая мусолить слезы по щекам, видимо, задумавшись над предложением. «Учили не разговаривать с незнакомцами, ведь так? Хорошо. Ты правильно делаешь. Но я не незнакомец, я сказочник. Ну, что скажешь?» — «Сказочник?» — неуверенно мальчик впервые мне отвечает. Его голос охрип от долгого плача. Он медленно встает, отряхивает свои пыльные, потертые шорты и подходит ко мне. «Я тебе не верю! Ты должен будешь рассказать мне историю» — властно прищурившись, на меня снизу уставилось белобрысое лицо в веснушках. Опухшие красные глаза пристально изучали меня, пронзая насквозь детским любопытством. «Хорошо, я расскажу тебе историю» — улыбаюсь я – «Идем». Мальчик сам протягивает мне руку и сам ведет, чуть ли не бегом, к кофейне. Наверное, он там уже бывал – думаю я – Здоровские там десерты, родители наверняка туда его водили.

 Колокольчик звякнул, сообщая официантам о посетителях. Мы вошли. Мальчик уже совсем не плакал и, по-моему, был отчасти даже весел. Я решил сесть где-нибудь в углу, подальше, чтобы историю, которую я собираюсь рассказать, никто не услышал. «У вас милый сынишка» — официантка открывает блокнот, приготовившись записать заказ. «Он вовсе не мой отец… Он считает себя сказочником» — обиженно отвечает ей мальчуган. «Сказочником? Вот как?» — Официантка, расплывшись в улыбке, наклонилась к мальчику – «А ты кто такой?» — «Я Рой Миллс, мэм» — «Очень приятно, Рой Миллс, а я Салли» — протягивает официантка свою руку мальчику – «Что ты будешь заказывать, Рой?» — «Сказочник, скажи Салли, что мы будем заказывать» — Рой, видимо, оказался довольно общительным малым. Мне захотелось смеяться. Смеяться, умиляясь этой, пропитанной абсурдом, сценой. «Крепкий капучино и латте, а на десерт – как можно больше шоколадных маффинов. Мы тут надолго, я полагаю»

 «Сказочник! Ты обещал историю!» — обжигая губы и язык, Рой противно хлюпая, пытается пить латте – «Историю, значит… Хорошо. Я расскажу тебе историю, но тогда пообещай, что расскажешь мне, почему ты сидел один и плакал. Договорились?» — «Договорились…» — Почти шепотом, чуть обиженно произносит Рой и отворачивается к окну. Слезы снова подступили к его глазам.

 «Однажды один человек потерял свой дом. Он побывал в куче самых разных мест, но нигде не смог найти его» — «Как это?» — «Давай так. Ты будешь очень внимательно слушать, и я обещаю, со временем, ты все поймешь» — «Ну, значит вот… Как я уже сказал, у этого человека никогда не было дома. У него вообще ничего не было. Ни работы, ни семьи, ни друзей, ни, даже, имени. И он, как бы странно это не звучало, был очень счастлив. Еще, человек этот, не подчинялся времени. У него никогда не было часов. Его утро наступало, когда взойдет солнце, а не когда стрелки на часах покажут это. Его ночь наступала, когда солнце сядет, а не когда покажут часы. Он никогда не спешил и никуда не опаздывал. Человек без имени считал, что люди могут обойтись без цифр. Ведь, все беды исходят именно от них. Люди, чьими мечтами и желаниями владеют цифры – Думал он – Никогда не смогут стать счастливыми.  Те, кому доводилось когда-либо пообщаться с этим человеком, еще долго, под впечатлением, рассказывали своим друзьям о странствующем мыслителе, а те, в свою очередь, лишь хохотали над бедолагами. Его слова намертво западали в душу, а взгляд на мир поражал своей простотой. Да и внешний вид, так же, производил странное впечатление. Соломенная шляпа, густая, местами уже седая, борода, клетчатая рубаха, оборванные штаны и босые ноги, словно, постаревший Том Сойер. Ты же знаешь, кто такой Том Сойер, Рой?» — «Да, мистер сказочник. Мама читала мне книги про него» — Рой сидел, заворожено раскрыв рот, выпучив свои блестящие глаза. «Тебе интересно?» — Спрашиваю я – «Да, мистер сказочник, интересно. Очень интересно. Но что он говорил тем людям, которые встречали его?» — «Я не знаю, Рой, этого никто не знает. Те, кто с ним говорили, давали клятву, что никому не расскажут о его словах. Они лишь описывали свои впечатления… Так же никто не знал откуда он пришел и куда направляется. Говорят, совсем недавно, его видели идущим на запад по шоссе, недалеко от нашего города…» — «Кто так говорит? Он здесь? Он в городе?» — «Слушай внимательно, Рой. Ты все узнаешь. Как-то раз, этого человека решил подвезти дальнобойщик, слышавший кучу историй об этом мыслителе. Мыслитель не отказывался от помощи, да и сам с радостью ее дарил. Он мог поделиться последним куском хлеба с бездомными… Но сейчас не об этом. Значит, ехали они вместе довольно долго. Несколько дней и ночей. Вместе останавливались в мотелях и дальнобойщик платил за мыслителя. И так они сдружились, что человек разрешил дальнобойщику рассказать кое-что о том, что он говорит людям. А говорил он о том, что мир наш вовсе не настоящий, что мир просто иллюзия. Настоящий мир появляется, когда люди засыпают. И не найти никому своего дома. Дом, которые люди считают своим, на самом деле лишь обман. И правы те, кто ищут. Ведь, в поисках  и заключается цель. А те, кто перестали искать, осели на месте, те глупы и не познают счастья в своем мире цифр. Взаперти математических объяснений и в темнице формул. Слово есть сильнейшая сила. Но словом не нужно ничего объяснять. Слово лишь средство. Объяснять нужно чувствами.  И те, кто ищут, будут счастливы до тех самых пор, пока находятся в поисках. А те, кто считают своим домом квадратные метры земли, те, кто отсчитывают свой возраст с момента рождения, те, кто назначают даты и празднуют смену этих дат, те, кто просыпается и куда-то спешит только потому что часы ему велят – все они… Все они рабы. И не понять им, что цифру изобрели люди, которые не изобретали вселенную. Не понять им, что, когда не было цифр, законы были другими. Человек, великий разрушитель, сам загнал вселенную в рамки, пытаясь объяснить ее свойства. Запомни это, Рой.» — «Но я не понимаю…» — «Когда ты вырастешь, обязательно поймешь. Даю тебе слово… А что сказал мыслитель дальше, никто не знает. На следующее утро, он исчез, оставив дальнобойщику лишь кучу пищи для размышлений… И, поговаривают, дальнобойщик этот, вскоре погиб вместе со своей семьей, попав в авиакатастрофу.  Но сын, который забыл перевести время на часах и опоздал, остался жив. И с тех пор, он следует за слухами о мыслителе, пытаясь отыскать его, чтобы узнать о тех словах, что услышал его отец. Но мыслитель, словно призрак, хаотично появляется в самых разных местах. Говорят даже, что одновременно его видели сразу на нескольких шоссе. Прошло уже десять лет. И сын дальнобойщика отчаялся, прекратив поиски, оставшись наедине с призраками прошлого…» — «Мне грустно, мистер сказочник. Это же не сказка, ведь так? Это же правда?» — «Может быть правда, а может и нет. Хочешь еще маффинов?»

 «Рой! Рой! Слава тебе, Господи! Ты цел, Рой!» — истерично визжа, к нам неслась пышная дама – «Мама!» — Рой побежал к ней навстречу, заливаясь слезами. Я улыбнулся. «Ты молодец» — сказала бы Джаннет. «Спасибо! Спасибо, мистер, что присмотрели за моим сыном. Как мне вас отблагодарить? Вы хотите денег, наверное?» — Дама стояла возле меня, поглаживая по голове, вцепившегося ей в ногу, Роя. «Его зовут мистер сказочник, мама» — Рой все еще плакал. «Не стоит, мисс. Ваш сын отличный парень. Вы читаете ему сказки, мисс? Он их очень любит. Он замечательный слушатель» — Говорю я, подмигивая мальчишке. «Ох, мистер, спасибо вам! Спасибо. Да хранит вас Господь» — «Я хочу домой, мама… Пошли домой» — «Идем сынок, идем. Еще раз, большое спасибо мистер…» — «Сказочник». Дама мило улыбнулась и направилась к выходу, вытирая платочком слезы. Рой все пытался вывернуть голову на сто восемьдесят градусов и махал мне рукой. «Тебя так любят дети… Ты будешь замечательным отцом» — сказала бы Джаннет.

 Время с мальчишкой пролетело незаметно. Когда я вышел из кофейни, уже начинало смеркаться. Я все же зашел к Томми в паб, рассказать о своих приключениях. В честь этого весь вечер он наливал мне за счет заведения. Дома я был уже за полночь. Часы показывали 03.30. Я быстро принял легкий душ и лег спать, вспоминая изумленное лицо мальчишки, внимательно слушавшего историю.

 Мой домик. Мой маленький домик. Он обрастет зеленой лужайкой с одиноким огромным дубом. На лужайке будет стоять босой человек в соломенной шляпе. Человек, которого кто-то оставил. Пойдет дождь и моему маленькому домику потребуется крыша. Я нарисую ее. Возьму мамины кисти с красками, измараю себе руки и нарисую. Я не люблю пачкать руки мамиными красками, они ей нужны для работы и она сильно меня ругает, когда я беру их без спросу. Мой домик. Мой маленький кирпичный домик. В нем поселился мальчик. Папа говорит, что я хорошо рисую. Наверное, от этого там и нету кляксы. Еще там будет солнце. Оно появится над дымоходом и протянет свои лучи к грустному мальчику. А рядом с моим домиком, правее, там ничего нет. Пока ничего нет. Но скоро там вырастут буковки. «Найди меня…». Мой домик. Мой маленький домик, который не выдержал этих слов. 

 Я проснулся в холодном поту. Тело дрожало. «Пора нас отпустить… Ищи… Будь счастливым…» — сказала бы Джаннет. Она всегда была права…